Я понял основную тайну своей жизни. И эта догадка должна повлиять на редакционную политику АПН.
Последние несколько лет меня преследовала и мучила одна роковая закономерность. Повторение одного и того же сценария в моей жизни чрез восемь лет.
Все началос 16 лет назад. Я тогда в первый раз женился. Уехал из Москвы сразу же после женитьбы в состоянии какого-то феерического возбуждения от надежд, успехов, перспектив, тогда связанных в основном с занятиями русской философией. Я вернулся в Москву осенью 1990 г. под первые раскаты грома на Ближнем Востоке. Я не узнал Москву, это была другая Москва, уже живущая предощущением будущих 1990-х, мыслями об обогащении, заботами о хлебе насущном, с полным равнодушием ко всему, превосходящему эти заботы.
Потом все повторилось через восемь лет. Только эти переживания как-то смягчили вторая семья, Америка, рождение первого сына, знакомство с какими-то новыми видами деятельности и т.д. Но все равно время было тяжелое — вплоть до лета 2000 года, но и потом тоже все шло по многим причинам непросто.
Главным в этой ситуации была полная потеря контакта со временем — уход в себя, уход в прошлое, которое всякий раз казалось "своим" в отличие от "чуждого" и "чужого" настоящего.
Потом я не мог отвязаться от мысли об этой роковой повторяемости: 1998 напоминал мне 1990, 1999 — 1991, 2000 — 1992 , ну и так далее вплоть до нынешнего момента.
Я знал, что лето нынешнего года в определенной мере переломное. И не понимал, в чем собственно состоит этот перелом, перелом к худшему, к отчуждению от времени.
И тут вдруг я понял, что главное — это раскол на "прошлое" и "будущее". До этого перелома можно безопасно жить "прошлым", после него можно жить только "будущим". Потому что именно в этот момент закладываются основания жизни на будущее восьмилетие.
Иначе говоря, надо завершать обсуждение прошого и, в частности, "дискуссию о русском роке", дискуссию о том, что умерло и не вернется. И искать и находить то, из чего родится будущее. Потому что рождается оно сейчас.
